Пассажиры приезжали и уезжали. Искали свои поезда и суетились. Только она сидела и не двигалась. Старушка в черном, кажется, даже не дышала. Рядом с ней лежал узелок, из которого выглядывала икона и запасной платок. “На смерть”, наверное, приготовила.
Вокзал опустел. Людей было мало. Они ложились отдыхать и прятали чемоданы от недобрых прохожих. А она так и не двигалась. Время от времени вздрагивала от внутреннего плача, тяжело вздыхала и продолжала молиться.
Она ни к кому не обращалась за помощью. Закрылась в своем мире и будто чего-то ждала. Порой она засматривалась на входную дверь, пытаясь там заметить знакомый силуэт. Но никого не было.
Вот и утро. Старушка за всю ночь не сомкнула глаз. Видимо, мысли не дали уснуть. Она терпеливо сидела в своем уголку и смотрела в одну точку.
Буквально через несколько часов в зал ожидания вошла молодая женщина с двумя маленькими детьми. Они присели возле старушки и принялись обедать. Дети засматривались на бабушку и пытались вовлечь ее в игру. Один из них даже погладил ее по голове. Старушка улыбнулась, ее глаза наполнились слезами. Она погладила малыша в ответ и вытерла чумазый носик.
Молодая женщина это заметила, протянула ей вареную картошку и сказала:
— А кого вы ждете?
— Никого, дочка, — ответила женщина и тяжело вздохнула.
Пассажирка поняла, что здесь что-то не чисто, и начала расспрашивать старушку. Малыши обступили бабулю, а их мама глотала каждое слово новой знакомой. Когда старушка решилась на разговор, она выплеснула из себя эту боль:
— Прости его Господи. Сын мой… Кровиночка моя… Оставил здесь… Обманул… Помилуй его, Боже. Не виноват он…
Молодая мама выслушала старушку и побежала к кассе. Люди уступили ей очередь, чтобы она купила билет для брошенной бабули.
— Будете мне за маму, а я вам за дочку. Будем теперь вместе жить, у меня ведь совсем никого нет, — сказала девушка.
Вокзал видел много встреч и расставаний. Не сомневайтесь в правдоподобности истории, ведь я сам наблюдал за воссоединением этой семьи.
