Инна не торопилась домой. Ей казалось, что она идет по этой дороге уже целую вечность, ведь ее сын опять сорвал урок. Ну он же подросток, а с ними такое иногда случается! Однако нужно учесть, что урок вела сама Инна Юрьевна… Душу матери разрывала обида…
Инна присела на скамейку и в ее памяти всплыл случай, как Никита в детском саду убегал от медицинской сестры. Матери тогда было очень неловко, ведь каждый считал своим долгом ее тогда пристыдить:
— Инна, ты же сама педагог! Неужели ты чужих воспитываешь, а своего у тебя на место поставить не получается…
Каждый раз тогда сыну тыкали:
— Ты что не понимаешь, что ты мать позоришь, она же у тебя работает учителем! Неужели тебе все равно, что ей очень стыдно за тебя!
Со старшей дочкой у нее таких проблем не возникало, а вот с Никитой… Пока супруг был жив, у него получалось быстро зарвавшегося пацана поставить на место…
Инна припомнила с каким трепетом они с супругом ждали рождения сыночка, сколько надежд они возлагали на своего ребенка. Супруг так мечтал о сыне, даже несмотря на то, что он безумно любил их дочку. Супруг сам выбирал для сына имя, а после его рождения он взялся за его воспитание буквально с пеленок: он возил сына с собой на рыбалку, учил охотится, водить автомобиль и ремонтировать мотоцикл.
Мать в свою очередь учила с сыном буквы и цифры. А потом что-то пошло не так. Никита всегда уважал и, в некоторой степени, побаивался отца, а вот матери грубил без зазрения совести. Особое удовольствие он испытывал, когда делал это на ее уроках. Все его грубости каждый раз сопровождались дружным смехом одноклассников. Разговоры и уговоры оставались бесполезными, как-то Инна впала в отчаянье и даже едва не написала заявление на увольнение. Ее тогда остановило только то, что она не смогла быстро найти новое место работы.
Матери оставалась только одно – это немедленно что-то изменить или занять выжидательную позицию. Только что и как мать даже не представляла.
Она перечитала множество литературы, но так и не смогла найти никакого дельного совета, но и к бывшей сокурснице она не решалась обратиться.
А потом подруга позвонила мне сама, что дало Инне маленькую надежду. Она вспоминала то, как они сдавали экзамены в студенческие годы по психологии. Она медленно побрела на работу, а потом и в класс.
Подруга позвонила сама:
— Ой, Инночка, да я даже не знаю, что тебе сказать, ведь у меня точно такая же проблема. Я проработала учителем больше двадцати лет, я легко нахожу общий язык с чужими детьми, а вот с родной дочкой у меня нет никакого контакта. Моя дочка мне постоянно тоже грубила и убегала из дома, как-то она изрезала новый деловой костюм супруга, который мы только купили. У меня и сейчас руки дрожат, когда я вспоминаю, как я ее бегала по городу искала. Мне тогда казалось, что нас совершенно не тому учили по психологии, на практике все оказалось намного сложнее, особенно, когда дело коснулось твоего собственного ребенка.
После беседы с подругой Инна почувствовала себя совершенно обессиленной. Ее начал мучить вопрос: «Как она может учить чему-то чужих детей, если она не может даже научить собственного сына быть человеком?
Инна так и уснула, не найдя ответов на мучившие ее вопросы. А как считаете вы, имеет ли право мать, которая не может найти общий язык со своим собственным ребенком учить чему-то чужих детей?
