Мне уже лучше. Физически. Но моральное состояние не на высоте. Смотрю на трубочки капельниц, матовые стекла палаты, дежурную сестру реанимации, и думаю о них, двух мальчиках, которых я вырастил с любимой женщиной.
Один из них родился не от меня, но, когда мы поженились, я его усыновил. К сожалению, Антона я так и не смог воспринять, как родного, хотя очень этого хотел. Наверное, мальчик чувствовал мою искусственную к нему любовь, и его это очень угнетало.
Когда родился Дима, я отдал ему все свои нерастраченные отцовские чувства. У него было все самое лучшее, он купался во внимании и ласке, а Антон наблюдал за этим с какой-то недетской серьезностью, понимая, что он – второй для меня…
Дима после окончания школы поступил в институт культуры, и окунулся с головой в творческую жизнь. У него хорошо получались постановки утренников, капустников, его сценарии для городских праздников радовали зрителей оригинальностью и новизной.
Технический склад ума Антона позволил ему достичь высот в машиностроительном проектировании в одном из НИИ столицы, чему свидетельством стала успешная защита кандидатской диссертации.
Когда меня неожиданно свалила болезнь, понадобилось срочное переливание крови. Жена позвонила Диме, но тот, посочувствовав, предложил помощь деньгами и сказал, что не может бросить очередной сценический проект.
Антона супруга не просила, просто сообщила о моем состоянии. Через несколько часов сын был уже в больнице, прилетев каким-то чартерным рейсом в наш город.
Он зашел в палату, улыбнулся, и сказал:
– Папа, все будет хорошо, у меня для тебя крови хватит.
Его присутствие и шутка очень помогли мне, как и последующее прямое переливание крови. После процедуры я лежал и думал о том, как много я не дал этому мальчику своей искренней любви, и насколько он мне стал дорог после проверки на «вшивость», по сравнению с Дмитрием, которого до этого я считал своим единственным родным сыном…
