Около подземного перехода на заснеженной картонке стояла старушка, наклонив голову, и протянув к прохожим сухую ладонь. Ветер продувал ее старую длинную куртку и видавший виды платок. Это была не бездомная попрошайка. Видно было, что она одета аккуратно, но очень бедно.
В глазах не было ничего, ни просьбы, ни печали. Старушка безразлично стояла, глядя себе под ноги. Наверное, она не слышала, или не обращала внимание на звуки, раздававшиеся вокруг нее.
Неподалеку остановилось два подростка, раскурили одну сигарету на двоих, и с ухмылками наблюдали за старой женщиной. Когда огонек приблизился к фильтру, один из них подошел и бросил окурок на протянутую ладонь. Когда старуха вскрикнула, захохотал вместе с напарником по сигарете, и не спеша отошел к остановке.
Старуха сбросила окурок с руки, смотрела на обожженную ладонь и тихо плакала.
Неожиданно к ней подошел мальчик лет десяти, и участливо спросил:
– Вам очень больно? Давайте, я подую!
Старуха очнулась:
– Кто ты, мальчик?
– Я Никита. Вы не плачьте, давайте я вам слезы вытру, а то мороз, и они замерзнут. – Никита вытер глаза старухи и сказал, доставая из портфеля пирог, – Покушайте, а я сейчас прибегу, и портфель мой посторожите.
Старуха взяла пирог, откусила маленький кусочек, и у нее закружилась голова. Она не ела уже два дня. Оперлась рукой о заборчик, и увидела бегущего Никиту. Он что-то нес подмышкой, прикрывая от снежинок.
Когда подошел к старухе, поставил около нее копилку-медвежонка, взял обожженную руку и обработал спреем. Потом положил баллончик старухе в карман и сказал:
– Еще два дня будете пшикать утром и вечером, а медвежонка дома разобьете, я в нем уже три месяца деньги собираю. Вы не переживайте, я маму спросил, она разрешила, и спрей дала.
Старуха протянула здоровую руку и погладила Никиту по щеке:
– Спасибо тебе, мой хороший. Твоя мама очень счастливая, у нее растет такой замечательный сын… Так давно обо мне никто не заботился…
